Перевал Дятлова - Страница 46

На высоте бегущего облака
На высоте летящего облака
Мой дом священный в свете красок солнца
Мой дом священный в свете красок солнца
На драгоценном золоте цепи висит
На драгоценном серебре цепи висит
Когда подует хриплый ветер
Из южного из горла
Услышим тонкий звук малого серебра
Подует к водам северной Оби
Он улетит туда
Услышим громкий звук большого серебра
Подует к водам северной Оби
Он улетит туда
Внутри
Священного дома всех цветов луны
Священного дома всех цветов солнца
Рядом со столом на золотых копытах
И на столе на золотых копытах
Белка прячется в священную книгу весны
Белка прячется в священную книгу осени
Мастер пишет
Семь золотых букв
Мастер пишет там
Шесть золотых букв.

Прокопий закончил петь, и Виктор сказал Константинову, что это была одна из самых красивых песен, которые ему доводилось слышать.

— Хотя я не уверен, что понял ее значение, — добавил он.

— Эта песня адресована божеству Мир-суснэ-хуму, чье имя переводится как «смотрящий за миром», — ответил Константинов шепотом, — в песне описывается его жилище рядом с рекой Обь. Шаман просит Смотрящего за миром защитить нас.

Бахтияров сказал что-то на своем языке человеку, который сидел рядом с ним, и тот достал большой глиняный кувшин и начал разливать белую жидкость по чашкам, которые он раздал по кругу.

— Что это? — спросила шепотом Вероника у Константинова.

— Это перебродившее молоко кобылицы. Но предупреждаю: к этому вкусу надо привыкнуть.

— Похоже на то, — пробормотала Алиса, принимая чашку с кислой улыбкой.

Оно оказалось не так плохо на вкус, как опасался Виктор, хотя рецепта он бы просить не стал. Кислая улыбка Алисы тоже исчезла, когда она отпила глоток. Напиток был к тому же очень крепким, так что Виктор, выпив до дна, захотел выйти подышать свежим воздухом.

Когда он начал извиняться, деревенские снова заулыбались, кое-кто даже громко рассмеялся.

— Может, вам не стоило пить? — сказал Бахтияров, что вызвало еще больший смех.

— Думаю, да, — ответил Виктор, поднимаясь на ноги и пошатываясь. — Прошу меня извинить…

«Боже мой, зелье какое-то!» — подумал он, выйдя из дома и глотнув морозного вечернего воздуха. Несколько минут он ходил взад-вперед, пытаясь освежить голову и рассматривая деревянные домики, которые жались друг к другу, словно лесные обитатели, сбившиеся в стаю, чтобы согреться. Ветер стих совсем, и деревья вокруг в своих меховых шубах из инея и снега стояли не шелохнувшись.

Вдруг приглушенные голоса за его спиной сделались громче — это открылась дверь, и из нее вышла Алиса, закуривая сигарету.

— Лучше возвращайтесь, а то пропустите следующий круг, — сказала она.

— Да ни за что! — рассмеялся он.

Алиса глубоко затянулась, глядя на него сквозь дым. Она улыбалась ему, но улыбка ее была скорее насмешливой, чем добродушной. На ее красивом лице подобное выражение выглядело потрясающе, и Виктор в смущении отвернулся, чувствуя, что сердце начинает биться чаще.

— Виктор, а как вы стали репортером в газете?

— Почему вы интересуетесь?

Она пожала плечами:

— Если всю следующую неделю нам предстоит работать бок о бок, было бы неплохо узнать вас получше.

— Ну… я по натуре любопытный, мне нравится писать. Думаю, что в идеале мне хотелось бы стать писателем…

— А вы пробовали?

— Конечно! Долго пробовал. Но однажды понял, что не дано. Но совсем бросать не хотелось, а журналистика показалась самым приемлемым вариантом.

Она рассеянно кивнула в ответ, делая очередную затяжку.

— А как вы стали физиком?

— Почему вас это интересует?

Он отметил про себя, что усмешка ее сделалась более дружелюбной.

— По той же самой причине.

— Я тоже любопытна — в отношении Вселенной: как она зародилась, почему… Отец у меня биолог, так что я, можно сказать, выросла на уважении к научным принципам и рациональному мышлению. — При этом Алиса оглянулась на дом.

— Поэтому вы считаете, что сейчас мы зря теряем время, — заметил он.

Она не ответила.

— А почему вы не занялись биологией?

— Полагаю, мне хотелось глубже заглянуть в тайны реальности, ответить на самые фундаментальные вопросы. — Она снова улыбнулась. — Проще говоря, атомы меня всегда интересовали больше, чем животные. — Она докурила, но не бросила окурок на землю, аккуратно засунула его обратно в пачку. — А что у вас с Вероникой?

— Что вы имеете в виду? — спросил он, слегка растерявшись.

— Вы все еще встречаетесь?

— Почему вы думаете, что мы вообще встречались?

— Виктор, моя работа — наблюдать. Я хорошо с этим справляюсь.

Он потер виски, пытаясь избавиться от боли, которая начала пульсировать в глаза:

— Мы… у нас ничего не получилось. Мы просто друзья.

— Думаю, она до сих пор хочет большего.

Внезапно Виктору надоел этот разговор. Он не понимал, то ли Алиса заигрывает с ним, то ли просто болтает, да и как-то не хотелось в этом разбираться в тот момент. А выражение лица, разумеется, ничем ее не выдавало.

— Пойдемте в дом, — сказал он.

— Пожалуй, я еще чуть-чуть постою, — ответила она, доставая следующую сигарету.

— Тогда увидимся.

Он уже развернулся было, но Алиса вдруг нахмурилась и схватила его за руку.

— Послушайте, Алиса, я не хочу…

— Тссс! Прислушайтесь!

Он не понял, о чем она, и только собрался спросить, как вдруг услышал что-то в воздухе — слабый звук, который постепенно становился громче. Он посмотрел на Алису: